я не хочу курить
налейте лучше водки
я не хочу курить
глядеть метеосводки
я не хочу курить
мне здесь давно не надо
я не хочу здесь пить
долой дорог преграду
давно душой я там
давно ушли метели
двно прошла гроза
на тундры рваном теле
все там уже давно
те кто поймал погоду
начхать , мне все равно
хочу скорей на воду
мне этот ветра вой
мне эти волн разряды
на сердце как бальзам
другого мне ненадо
я все равно пойду
мне шквалы не преграда
на севере звезду
увижу с солнцем рядом.
Александр Торопов Возраст: 51 2007 Mitsubishi Pajero Sport Добавлено: Пн Ноя 02, 2020 7:03 pm Заголовок сообщения: ''
Листья улетели в дальние края,
Осень золотая, до свидания!
Шелест затихает, красок тех уж нет,
Лишь сквозь ветки льётся дней осенних свет.
Постою немного, силы нет уйти,
Пожелай мне, осень, доброго пути!
Оглянусь на чащу и домой пойду,
Мы с тобою встретимся в следующем году.
Будем ждать мы лето, будем ждать цветы
Лес уснул надолго, засыпай и ты...
Yana Добавлено: Пн Мар 09, 2020 1:12 am Заголовок сообщения: ''
Все мы такие разные, разные интересы, разные воспоминания, впечатления от того что видим!
Память - классная штуковина, она много чего дарит, это понимаешь только когда ее нет.
Мне очень понравилось описание, вот как если просто взять и написать, чтобы просто рядом идти.
Наверное мы порой устали от всего и не видим простой истины что живем для себя и жить надо.
Умирают деревни, с этим мы не можем поделать ничего.
Хотела поблагодорить,а в итоге как обычно... уже молчу )))
Спасибо! Наверное я кривокосо говорю...
пс
простите, 8 марта, нам можно все _________________ «Иногда, когда Фортуна хмурится особенно злобно, она готовит свои самые ослепительные подарки» (У.Черчиль)
Даже не хочется писать традиционных "классно", "красиво" и пр. Просто спасибо. Читаю медленно, смакую. Ощущаются запахи нагретых трав и деревьев.
Надо будет потом отделить повествование от нашей болтовни в отдельную тему. Не хочется, чтобы такое терялось.
Александр Торопов Возраст: 51 2007 Mitsubishi Pajero Sport Добавлено: Чт Мар 05, 2020 4:17 pm Заголовок сообщения: ''
mz412 писал(а):
Где это?
В голове.
Продолжаем.
Тропинка эта, надо сказать, раньше была не такой уж и узкой и представляла собой дорогу, по которой ездили на повозках, но спустя полвека она заболотилась, канавы по ее краям затянулись илом, заросли кустарником, и во всем этом сквозила неприкрытая заброшенность. Лишь в начале она хранила следы тракторов и машин, которые в надежде на то, что что-то изменилось к лучшему, пытались штурмовать ее. С трудом отрывая ноги от земли, я преодолел разъезженное пространство и постепенно вошел под полог леса. Тропинку обступили кусты бузины и молодые березки, сквозь них виднелись настоящие исполины леса – могучие ели. Солнце уже не пробивалось сквозь кроны деревьев и моя тропа по мере моего продвижения выглядела все более таинственной. Надо сказать, что вовсе необязательно было идти этой неблизкой дорогой, можно было сократить путь сойдя с машины чуть раньше и переправившись через озеро на лодке, но, во-первых, нет гарантии того, что на озере есть люди, которые согласились бы отвезти меня, а во-вторых, уж очень хотелось мне пройти именно этой тропой, посмотреть, что изменилось за это время, как живет мой лес без меня, вспомнить, почувствовать... Я шел, глубоко вдыхая сладкий лесной воздух, ноги несли меня и совсем не чувствовалось усталости, как будто за спиной у меня был не тяжелый рюкзак, а небольшая котомка.
Давным-давно хорошие люди сделали вдоль дороги места для отдыха – лавки-плахи с таким же столом, чтобы усталый путник мог отдохнуть, перекусить. С волнением я подходил к такому вот месту, вглядываясь вдаль, ждал – когда появится чуть приметная полянка у дороги. И вот они появилась – лавка и стол, потемневшие от времени, но еще исправно стоящие на маленькой полянке в окружении старых раскидистых елей. А чуть в стороне все также весело искрился и журчал маленький ручеек, берущий свое начало в живом роднике. Я поставил на лавку свой рюкзак, вдохнул полной грудью, как бы расправляя ее, развел руки, чтобы снять скопившееся в них напряжение и подошел к родничку. Сколько же лет он вот так вот кипит и клокочет, вздымая со дна крупинки серого песка? Сколько поколений людей так же, как я останавливались у этого хрустального окошка, смотрели вглубь его и пытались понять это земное чудо? Я стою и оглядываюсь вокруг. Почти ничего не изменилось, только вот кустов да травы стало больше, нет лишь березового черпачка, что висел на соседнем дереве. Я преклоняю перед ключиком колено, смыкаю ладони и набираю в них серебряную влагу, потом подношу руки ко рту и пью эту воду, не отрываясь. С первыми глотками ко мне приходят воспоминания – даже спустя много лет вкус этой воды помнится так, как будто все происходило вчера. Некоторые спросят: «Разве может обычная вода иметь какой-то вкус?» Много пришлось мне в своей жизни перепробовать воды – самая невкусная вода – из нашего с вами водопровода – мертвая вода, вода из природных источников может иметь разный вкус. Там, где подземный ручей протекает в толще минералов, вода «более плотная», даже как будто на кончике языка ощущается их вкус. Вода, богатая ионами серебра очень «легкая», пьется легко, на вид она даже как будто прозрачнее всех остальных. А про свою воду могу сказать так: «Она самая вкусная и живая». А еще это вода-история, вода-тайна. Как только прикасаешься к ней губами, чувствуешь холодок, в голову сами собой устремляются воспоминания и кружат до тех пор, пока не отведешь руки от лица, не в силах больше пить. А сколько поколений она поила: шли ли они на молитву в церковь, на ярмарку, по каким другим делам, прятались ли от властей по глухим лесам, скитались ли по земле-матушке. Сколько человеческого тепла хранит лавка-плаха, сколько могла бы она рассказать!
Я пью до тех пор, пока зубы не начинает сводить холодом, тогда я зачерпываю еще пригоршню и умываю лицо и шею. Волшебная вода в одно мгновение смывает дорожную пыль и снимает усталость. Я стою и смотрю сквозь верхушки елей на проплывающие мимо облака, рядом журчит ручеек, и все в мире как будто остановилось. И этот лес, - он как будто узнал меня, он затих, он стоит и смотрит на меня, а я смотрю на него, и мы не можем наглядеться друг на друга.
Напившись, я сажусь на лавку и достаю домашнюю снедь. Хлеб, колбасу, сало, фляжку с клюквенным морсом, стелю газетку. Раскладываю. Начинаю есть. Надо ли говорить о том, как приятно перекусить на свежем воздухе, да еще и после хорошей пешей прогулки? Простая домашняя еде кажется вкусней самых дорогих деликатесов, а чистый лесной воздух являет собой как бы приправу к ней.
Только я успеваю откусить кусок хлеба, тут же подлетает маленькая лесная птичка – воробей по-нашему. Садится на дальний край стола и с интересом наблюдает за мной своими глазами-бусинками. Что думает она, глядя на меня, ведь в ее глазах я предстаю просто великаном. Я собираю хлебные крошки и очень аккуратно кидаю их в сторону моей гостьи. Птичка вспархивает, но любопытство не дает ей далеко улететь, она возвращается и начинает клевать хлеб. Интересно, откуда она знает, съедобно ли то, что я ей даю, ведь в лесу хлеба нет? Видимо какое-то особое природное чутье, а может и простое осязание дает «добро» или опыт позволяет принимать от человека еду, зная, что человек не способен на плохое, ведь многие поколения до нас жили в гармонии с лесом и его обитателями. Я не спеша доедаю и сворачиваю свои пожитки. Набираю с собой живой воды – путь еще не близкий. Одеваю рюкзак, - в дорогу! После перекуса и отдыха ноги сами собой несут меня к заветной цели через завалы, ручьи, лужи. Я обхожу упавшие деревья, сторонюсь болотинок, - на всем моем пути меня ведет моя тропинка - путеводная нить. Постепенно дорога становится суше – из низины она начинает подниматься на сельгу. Скоро старый крест. Жив ли он еще, устоял ли против сильных ветров, осенних дождей, лихого человека, да и просто старости? Никто не помнит, когда он был поставлен, в честь чего, но что стоит он здесь давно, это я знаю точно! Еще в детстве мама рассказывала, что со стародавних пор стоит он на этом месте. Раньше от него в лес уходила тропинка, которая потом заросла – затянулась травой-муравой, затем на нее выскочили кусточки и вскоре лес поглотил ее целиком. Значение этого креста мало кто помнил, но, проходя мимо него всегда крестились. Бесчисленное множество таких вот крестов стояло по лесам и полям нашего необъятного края. Сколько событий с ними связано – плохих и хороших! Уходил солдат на войну, молился богу, просил защиты, обещал, - вернусь невредимым – поставлю крест. Возвращался – выполнял обещание! Услышал бог молитвы матери о здоровье ребенка, отвел беду - вырастал деревянный исполин в укромном месте. Если просто какое-то место было приметное, отмечалось поклонным крестом, - пройдет мимо него человек – поклонится, осенит себя крестным знамением и дальше по делам спешит. Вот и мне не терпелось увидеть своего старого знакомого, поклониться ему.
Лес стал редеть, сквозь деревья стали проглядываться бывшие поля, которые нынче уже заросли кустарников и одичали. Я вышел из лесного полумрака и свет ударил мне в глаза. Ветер играл на вершинах деревьев, гнал по небу белые облака, а впереди на возвышенности, как и сто лет назад, но уже под новой крышей стоял старый крест. Я с трепетом в сердце подошел к нему, снял рюкзак и стал осматривать его как будто в первый раз. Сам крест был сделан из крепкого дерева и величиной он был около двух метров. На перекладине его имелась надпись, но за давностью лет она превратилась в сплошные бугорки и прочитать ее не уже представлялось возможным. Основание креста было завалено камнями, которые обросли мхом и вызывали некоторый трепет почтения перед возрастом великана. Над крестом чьими-то заботливыми руками был сделан навес, который ограждал этого почтенного старца от небесной стихи. Не много мне удавалось видеть подобных крестов, а те, что попадались мне на моем пути уже в большинстве своем не могли самостоятельно стоять. Здесь же был виден уход. Кто же этот добрый человек? Возможно, это молодежные отряды реставраторов из числа студентов городских вузов, ведь в таких местах местного население практически не осталось, да и надежда на них ничтожно мала. Не до восстановления памятников старины им. Я постоял немного, глотнул запасенной во фляжку родниковой водички, оглянулся вокруг. Окрест меня зеленым живым морем шумел лес. На границе безлесья он накатывался лиственной волной. Среди этого безбрежья то там то тут возвышались островки настоящих «аборигенов» - стройных сосен и ажурных елей и чем дальше удалялся мой взгляд, тем гуще становилась его масса. А между всем этим зеленым богатством широкой полосой играло и искрилось живым пурпуром почти настоящее, но немного карманное озеро-море. Морем я его начал называть с измальства, когда на острой и тонкой лодочке выходили с отцом на рыбный промысел. Не велико оно было, но в моих детских глазах представлялось бескрайним и полным опасностей и морских чудовищ. Отец так мне и говорил, собираясь на рыбалку: «Ну, что, пойдешь со мной в море»? А чудовищами могли выступать наши местные щуки, которые водились в дальнем заливе и своими размерами и остротой зубов наводили на меня ужас. Давно это было… Сейчас по небу бежали облака и от этого вода становилась то темно-серой то пурпурно-зеленой и вместе с ней лес тоже менял свой цвет.
Дорожка спускалась с холма. Внизу уже были видны главки церкви, ее соседки колокольни и два темных массива старых домов. Мое сердце забилось сильнее и ноги сами понесли меня вперед. Сердце билось с такой силой, что казалось вот-вот выскочит из груди. Оно звало меня туда, но одновременно с этим в мозгу зудила одна мысль, не вернусь ли я на развалины или пепелище, не станет ли напрасным весь мой далекий путь? Дорога вышла к бывшей околице, пересекла косой частокол и извиваясь в высокой траве тоненькой ленточкой потекла мимо старого кладбища под раскидистыми елями и старинной церкви с колокольней и висячим переходом между ними. Как ни тянуло меня зайти в церковь, но усталость дальнего пути делала свое дело, и я направился к дому. Когда-то деревня эта насчитывала несколько десятков дворов, была работящей по будням и шумной по праздникам, но жизнь ушла из нее. Не знаю, правильно ли это, но жизнь переместилась из деревень в крупные поселки, города, оставив вместо себя дома с пустыми глазницами окон да огороды заросшие бурьяном. Вернется ли она сюда?
Вряд ли. Ведь все мы знаем, что даже большинство этих леспромхозовских поселков, колхозов являются нынче поселками призраками. Лишенные своих корней – производства они не имеют шанса выжить и их участь будет ничем не лучше участи глухой деревни. Что ж, спросите вы меня, неужели мы обречены жить в смоге города и «сажать алюминиевые огурцы на брезентовом поле» - как пел один молодежный исполнитель? Да, отвечу я вам! Таковы современные тенденции. Большая часть населения планеты живет в крупных городах. Это неизбежность. Но нельзя при этом забывать, что у каждого Русского человека должна быть своя отдушина, свой домик, и не важно в деревне или пригородном садоводстве, чтобы мог он отдохнуть душой, потрудиться руками, порадоваться плодам трудов своих и оздоровится духовно и физически. В этом и есть непреложная истина и самая суть Русского человека.
Я стоял перед своим домом и изучал его как будто видел в первый раз. Это был большой северный дом. Дом-сказка, дом-былина. Для тех, кто никогда не был на севере стоит рассказать, что же это такое. Многие, кто бывал в наших краях, обращали внимание на большие деревянные дома, встречающиеся в самых различных его уголках. Они обычно стоят черными махинами, никогда не видевшими краски, шифера и других подобных современных материалов. Время около них как будто остановилось и, как и много лет назад, северные ветра да низкое северное солнце ласкают их деревянные бока. Разительный контраст составляют они домам из средней полосы России, юга. Если там усадьба крестьянина представляет собой дом и хозяйственный двор, состоящий из множества строений – хлева, курятника, амбара, мастерской, погреба, а может и еще каких нужных сооружений, то северная усадьба устроена совсем иначе. Здесь все подчинено закону рационализма, основанном на нашем, совсем не южном, климате. Практически все функции усадьбы берет на себя такой вот северный дом-крепость. Пожалуй, что амбар да баня выделяются из него, но на это есть свои веские причины. В остальном же это комплекс сооружений, позволяющий крестьянской семье полностью обеспечивать свой быт.
Для начала я хочу объяснить, почему же дома такие огромные. Это происходит от того, что раньше было не принято женившись, уходить сыновьям из отцовского дома. Старая патриархальная системы ведения хозяйства подразумевала главенство над домом отца сыновей, которые женившись оставались в доме со своими женами и совместно с другими семьями вели хозяйство. А как известно, семьи раньше были многодетные. Четверо, пятеро братьев и сестер было обычным делом. Общими для них была не только крыша дома, но и надел земли, промысловые угодья, орудия труда, домашние животные.
Еще одна причина больших размеров дома уже вкратце упоминавшаяся выше была в том, что дом объединял под своей крышей как жилые помещения – «избы» всех совместно живущих семей, так и хозяйственные помещения – хлев, гумно, поветь, сарай, курятник. Северные зимы длинные, а каждодневную работу никто не отменял вот и собраны под одну крышу все необходимые помещения. И скот рядом и урожай под боком. И пусть за окном бушует непогода, все работы можно выполнять не выходя на улицу. Отапливаемыми были только избы, но не смотря на это, условия в сопредельных помещениях были вполне комфортными.
Дом обычно состоял из двух частей – одна из них хозяйственная, а вторая жилая. Существовал не один вариант постройки такого дома. На Руси были распространены дома трех основных видов: дом-кошель, дом-брус и дом-глаголь. Мой дом был построен «брусом», о нем я и расскажу. Снаружи он представляет собой обычную избу, только очень большую, обращенную своим фасадом, обычно, на улицу, на озеро или реку. Это жилая изба. К ней пристроен крытый хозяйственный двор практически аналогичный внешне, но совершенно иной внутри. Есть в нем и мостик-взвоз позволявший завозить тяжело груженые телеги с сеном и зерном, и большие ворота. Сам двор двухэтажный. На первом этаже были кладовки, содержался скот, а на втором хранилось сено, сушились сети. В жилой избе была печка. Конечно, изначально изба строилась с печкой по черному, но прогресс неумолим и уже сейчас таких домов не встретить, разве что в музеях деревянного зодчества. О печке и все что с ней связано я расскажу позже.
Вот перед таким чудо-домом я и находился. Надо сказать, что идя этим нелегким путем я не был уверен, застану ли я свое жилище в порядке, но все опасения оказались напрасными и я стоял у его порога. По крайней мере крыша у него была в исправности, а это главное. Я подошел к крыльцу и отворил скрипучую дверь. Запах старого дерева ударил мне в нос. Вошедши, я не увидел ожидаемого мусора и каких-либо разрушений. Было чисто, только вот нижняя ступенька лестницы от времени подгнила и начала трухлявить. Рюкзак уже не тяготил мои плечи, ноги сами понесли меня вверх и вот я уже стоял перед дверью в жилую комнату. Дверь легко поддалась и я очутился внутри. Будучи лишенной деталей интерьера и бытовых предметов, комната тем не менее не потеряла своей узнаваемости и оставалась той самой по родительски теплой и гостеприимной как и полвека назад. Печка как и прежде стояла в углу, разве что белизна ее немного поблекла да от трубы были видны глиняные подтеки. В двух углах комнаты лежали кучи соломы – видимо здесь коротали ночи заезжие рыбачки или туристы. Из мебели остались только большущий потемневший от времени стол да лавки вдоль стен. Время и люди пощадили дом. Его не сожгли, не разрушили, он не развалился от ветхости, даже все стекла были целы, за исключением одного. Значит не зря проехал и прошел я столько километров - я вернулся в свой дом! _________________ С уважением,
Торопов Александр
Интерактивная карта Карелии
Сразу вспомнил рассказы из журнала Охота и охотничье хозяйство, что выписывал мой отец. Это были 70е годы... Я с удовольствием читал все что там было. И Хемингуэй , и многое другое. Я не стал охотником, но эти рассказы о природе и всем что с ней связано остались со мной на всегда. Спасибо. Я вспомнил детство...
Андрей В. Возраст: 62 1998 Mitsubishi Pajero Добавлено: Вт Мар 03, 2020 5:40 pm Заголовок сообщения: ''
Саш, очень хорошо и толково написано! Приятно читать. Когда продолжение?
Александр Торопов Возраст: 51 2007 Mitsubishi Pajero Sport Добавлено: Вт Мар 03, 2020 4:46 pm Заголовок сообщения: ''
Просили? Получите!
Стихов нету, есть проза.
Написано в 2005(!!!) году.
Моя деревня.
Моя деревня находится далеко на севере. Туда не летают самолеты и не ходят поезда, до нее не добраться на автобусе, и даже не каждый географ найдет на карте эту точку, затерянную среди пересечений параллелей и меридианов. Еще сейчас ее название можно найти на картах среди бескрайней зелени лесов и глазков озер, но скоро, возможно, к названию добавится слово «нежил.», что значит «нежилая». А потом, еще через десяток - другой лет, оно станет просто «разв.», что значит «развалины» или вообще, по прихоти какого-нибудь картографа, по мановению его руки или щелчка клавиши его компьютера навсегда исчезнет с лица земли. Как будто ее не было. Исчезнет совсем, навсегда. Но ее история, ее образ, воспоминания о людях живших в ней сохранится в памяти тех, кто еще жив, кто еще помнит, сохранится в историях записанных и устных, сохранится в фотографиях и рисунках - жизнеописаниях этого маленького уголка большой России. Человеческая память сложно устроена, она хранит свои ценнейшие накопления избирательно, вычеркивая все ненужное, лишнее и сохраняя все заветное и дорогое. К такому относится и память детства, того самого босоногого детства с запахом колокольчиков и васильков в каждом дуновении летнего ветерка, с плеском волн на берегу озера, вкусом парного молока и запахом родного дома, голосом матери и отца и всем тем, что создает ту самую колыбель-кокон ограждающую нас от неизведанного внешнего мира. Все это и есть наша маленькая Родина. И мы с вами пройдем лесными заветными тропками по пути к ней.
Я схожу с поезда на маленькой железнодорожной станции, когда солнце еще только встало и свежесть раннего утра приятно бодрит. Пожелав проводнице доброго пути и получив в ответ пожелание успехов, я взваливаю на плечи тяжелый рюкзак и отправляюсь в город. Городок этот, надо сказать, не велик, очень провинциален и теперь уже достаточно типичен. Есть в нем все, что требуется теперь городскому жителю – есть универмаг, кинотеатр, парк, множество магазинов, есть и памятник на центральной площади. Есть даже санаторий, поскольку лечебные свойства местного климата благотворно влияют на дыхательную систему. Но в силу своих размеров, город не стал курортом общероссийского, а уж тем более, мирового значения и, по сути, остался тем самым захолустным городком, каких ох, как много по нашей матушке России - с пыльными маленькими улочками и стаями бродячих собак. Но стоит оглянуться вокруг себя и немного абстрагироваться от пыльной действительности, как сразу происходит некое перемещение в иной мир - мир буйства зелени и царства воды. С двух сторон местность окружена шапками зеленых гор. Нет, это, конечно, не те горы, что мы видим в сюжетах о Швейцарии, но для нашего неизбалованного глаза, привыкшего только к равнине, полям и болотам, даже такие неровности рельефа вызывают бурю положительных эмоций. А где-то вдали и внизу шумит море-озеро, но его пока не видно. Оно еще далеко…
По дороге я захожу в продуктовый магазин и покупаю несколько буханок хлеба впрок и кое-каких продуктов, чтобы без лишней нужды не выходить к людям. Рюкзак еще больше тяжелеет и больно врезается в плечи, но я не замечаю этого и шагаю по дороге, ведущей вглубь моей истории. Автобусы здесь уже давно отменили, и единственным шансом попасть в нужное мне место является теперь попутный транспорт – автостоп, по-новому. Сойдя с основной дороги, я встал на обочине, поставил рядом рюкзак и стал ждать. Остановившийся через пять минут старенький москвич согласился довезти лишь до ближайшего крупного поселка, как объяснил водитель, едет он на свой садовый участок за зеленью. Я поблагодарил его, и, объяснив, что ехать мне нужно гораздо дальше и немного в другую сторону отпустил его. Водитель пожелал мне удачи и уехал. Я остался стоять. Впечатления от утреннего чая, выпитого в поезде, уже рассеялись, и желудок потихоньку начал намекать на то, что неплохо бы было подкинуть ему что-нибудь съедобное. Я вспомнил про черные сухарики, которые мне положили домашние в дорогу и, достав несколько штучек, положил один в рот. В этот момент я услышал шум тяжелого автомобиля и увидел выезжающий из-за поворота УРАЛ-лесовоз с прицепом-роспуском. Я машинально поднял руку, еще не будучи уверенным в том, хочу ли ехать на этом чадящем монстре, но отступать было уже поздно. Водитель заметил меня и, включив поворотник, уже пылил по обочине. Пока я, зажмурив глаза и стараясь не дышать, пытался взобраться на подножку, дверь кабины распахнулась и водитель в белой майке, улыбаясь, сказал: «Ну, что, Александр Игоревич, поехали»?
Я смотрел на этого человека в майке и не мог вспомнить, где я его видел раньше и откуда он меня знает. Это продолжалось бы долго, если б мой знакомый не сказал:
- Я вижу, вы меня не узнали?
- Нет, - честно признался я, хотя мозг уже начал нащупывать кое-какие ниточки связи с прошлым.
- 10 лет назад это было, - помог мне вспомнить шофер, - мы с вами в город ехали, - продолжил он.
И тут я узнал его и начал вспоминать тот далекий год, когда я в конце сентября возвращался из своей деревни с полным рюкзаком сушеной рыбы, грибов и целебных трав, руку тянула корзина с брусникой, прикрытой веточками можжевельника. Осень уже во всю золотила березки, раскрасила широкими мазками листья осин, первым ледком схватила воду в лужах и хрустящим инеем тронула траву по обочине дорог. Только елки со своими островерхими вечнозелеными шапками стояли, как обычно, на охране леса словно могучие былинные рыцари и всем своим видом говорили, мол, вот вы, молодые осинки да березки через каких-нибудь две недели сбросите свой карнавальный наряд и останетесь голые и никому не нужные, а мы, будем, как и летом стоять в своих зеленых одеждах и всякая птица малая будет зимой под нашей защитой прятаться да вьюги с метелями пережидать. Вспомнил я все это, вспомнил и то, как ехали мы в теплой кабине грузовика и говорили и многом, о рыбалке, об урожае, о судьбе русской деревни, о лесе. Вспомнил и о том, как на одном из небольших деревянных мостков через ручей машина вдруг стала крениться и как оказалось, пробито колесо на прицепе-роспуске а в нем не один десяток кубометров леса и ехать дальше нельзя, и о том, как меняли колесо посреди раскисшей осенней дороги, ставя домкраты прямо в грязь, под осенним моросящим дождем. А потом, сделав дело, пили душистый травяной чай, тут же у дороги, под навесом, сделанным умелыми руками доброго человека. Пили чай и думали о том, что как хорошо, что на свете есть хорошие люди, и что если один такой человек сможет сделать одно маленькое доброе дело, то, объединившись, они способны на настоящие подвиги. Вспомнил я все это, и так радостно и спокойно стало на душе, что все трудности пути стали казаться просто мелкими пустяками, и сказал я своему попутчику просто - «Здравствуй, Иван»!
Разместив свою поклажу в кабине, я устроился на сиденье и, когда машина тронулась, стал расспрашивать Ивана о жизни. Закурив папиросу и выпустив дым в окно, Иван, как все северные мужики на минуту задумался, а потом, как бы сам задавая себе вопросы начал на них отвечать.
— Вот ты, наверное, хочешь спросить, стала ли жизнь у нас, в глубинке, лучше? Из-под палки работать никто не заставляет, в колхоз не гонит, паспорта не отбирает, да только не было и не будет человеку живущему и работающему на земле Русской сладкой жизни. Ни при Петре Первом, ни при нынешней власти. Вот леспромхоз наш, еще живой при прошлой нашей встрече, помер на следующий же год. Техника старая была, за лес копейки стали платить, цены на горючее прыгать начали, сам себя прокормить не смог, вот и нету его теперь. Половина мужиков в пьянку ударилась, многих уже нету. А на одной картошке да на рыбе долго не проживешь.
- А ведь был у вас колхоз, сильный, большой, не удержавшись, вставил я.
- Был…, да весь вышел, на выдохе ответил Иван.
- По началу мы с женой пробовали сами себя обеспечить, как раньше, в старину, да, видимо, подрастеряли умение. А чем я только не пробовал заниматься, и дома с мужиками рубил, и в гараже трактора ремонтировал, и поля пахал. Стал уже подумывать чтобы в город пойти на заработки, шоферский стаж у меня большой, если что, сам и починить смогу, но слава богу до этого не дошло. Жена-то моя очень из-за этого переживала. Уйдешь, говорит, а мне тут одной волком выть.
- А что города бояться, говорю я, в городе и работы много и платят побольше? На выходные можно к себе в деревню мотаться, к женушке любимой.
- Так-то оно так, протянул мой собеседник и, не договорив, как будто вспомнил что-то и задумался.
Дорога, тем самым, уже изменилась и вместо гладкого асфальта превратилась в ладную, но пыльную грунтовку. Поля, обступавшие до этого дорогу с обеих сторон, отступили, и на их место пришел густой лес, перемежающийся просеками да зарослями кустарника у обочин. Машина оставляла после себя клубы белой пыли, которая путаясь в колесах прицепа еще долго кружилась над дорогой. Иван, будто бы очнувшись от сна, продолжил:
- До города судьба меня так и не довела, случай помог. Свела она меня с новыми людьми в нашем крае, людьми толковыми и умными. С деньгами они пришли к нам и желанием работать. Привезли из города технику – манипуляторы, трактора, машины для перевозки леса, бензопилы, другой инструмент, из местных жителей ближайших поселков сколотили бригады, бригадиров привезли с собой, а уж те отбирали мужиков с руками и головой, причем пьяниц и любителей погулять сразу отправили восвояси. Откуда они про них прознали – непонятно, но факт остается фактом – все выпивохи остались не при делах. Всем вновь принятым поставили жесткое условие – чуть заметят в пьянстве, сразу выгонят. Зарплату положили хорошую. Меня вот водителем взяли, что я еще умею, как не баранку крутить? Сами хозяева здесь почти не появляются, здесь лишь управляющий живет, ездит на большом джипе, а самые главные хозяева, говорят, толи в Швеции, толи в Финляндии. Выходит, опять настоящим хозяином Русского леса иностранец становится, а мы у него в услужении, по крайней мере, здесь, на севере.
- А у вас в городе, поди уж лесов-то не осталось, небось все пила переела, спросил Иван, переключая передачу и мельком взглянув на меня.
- В городе, может, и не осталось, а вот в пригороде есть, а если отъехать километров на сто, сто пятьдесят, так и очень даже есть. Конечно, глухого таежного бурелома уже не сыскать, но заблудиться можно легко. Вот прошлым летом семь человек заблудились, нескольких даже не нашли.
Иван понимающе кивнул и задал новый вопрос, как бы боясь не спросить все то, что его волновало, и что было ему интересно.
- А вот говорят, что из города люди тоже бегут, в деревню, к природе, стало быть город не всем медом мазан, с ехидством в голосе спросил меня Иван.
- Да, не всем, соглашаюсь я. Давит город на людей как груз стопудовый. Рожден человек быть свободным, по природе своей, как предки его стародавние и не всяк вынесет эту тяжесть, вот и бегут. Но это только на словах хорошо да на бумаге выглядит, а в действительности что? Куда бежать-то? В пустые деревни, заброшенные колхозы, на землю забывшую уход и ласку? Что можно получить взамен города? Тоску и уныние современной деревни, беспросветное пьянство всех и вся? Одной землей не проживешь – не прокормишься, нужны деньги на каждодневные расходы – еду, одежду, на инструмент, материалы. Детям нужно образование дать, а о каком образовании может идти речь, если до ближайшей школы добираться нужно пешком в соседнее село. Многие мне скажут – а как же коммуны? Да, коммуны снимают часть проблем, но для этого нужен костяк единомышленников, да и они не решают всех вопросов, основной из которых – как заработать деньги. Есть идеи организовать деревни-музеи под открытым небом, где туристы могли бы жить, любоваться природой, изучать народные промыслы, охотиться, собирать грибы, ягоды, но на то, чтобы привлечь туристов и создать весь комплекс услуг, нужны очень большие деньги, а у тех, кто стремится к покою и уединению, их нет. Конечно, есть положительные примеры таких поселенцев, но они пока не живут, а выживают.
- Выходит, что все это только красивая сказка, - резюмировал Иван.
- Выходит, да, - согласился я.
Мы надолго замолчали. Я смотрел поочередно то на дорогу, то на Ивана, и думал: а ведь вся его и тысяч других таких же крестьян жизнь похожа на борьбу, много ли в ней светлого и радостного, легка ли была она, как весенний ручеек, бегущий меж камней к своей цели – большой реке – счастью. Нет, не легка, да и не скоро наступит такая жизнь на земле русской, пусть и не сладкая, как мед, но такая, чтоб, прожив жизнь, человек мог сказать: «Я не зря прожил на этом свете». А дети и внуки могли быть ему за это благодарны. Чтоб возле каждого дома шумел яблоневый сад, и детские качели во дворе ни на минуту не знали бы покоя.
Машина сделала поворот, перевалилась через хлипкий мостик, и я понял, что настала пора прощаться. Я вышел из машины, спустил рюкзак на землю; мы постояли немного, глядя друг на друга, потом я пожал его руку, большую, крепкую, мозолистую, Иван помог одеть рюкзак, я перешел дорогу и зашагал, не оглядываясь по тропинке вглубь своего прошлого.
Продолжение следует завтра или послезавтра... _________________ С уважением,
Торопов Александр
Интерактивная карта Карелии
Вова, спасибо! Прочитала раз Ванюхе - не впечатлился, второй - вдумчиво слушал и сказал "еще", после третьего от комментариев воздержался, только на "Столько меток не вместит Ни одна "зарубка"!" задал традиционное "А почему?".
Чувствую смысл не уловил, не дорос немного .
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете голосовать в опросах
Гараж
FAQ
Поиск
Группы
Регистрация
Профиль
Войти и проверить личные сообщения
Вход
